В одном дремучем лесу на опушке в чаще леса жили две сестры змеи со своей матерью. Обе они были добрыми и мудрыми дочерьми и славились на всю округу прекрасными мастерицами. Достались им от матери великие уменья. Егоза умела заплетать звезды и лунный свет в косы ветру, подчиняя себе любые бури и ураганы. Была Егоза гибкая и крепкая, ее волю и любовь к жизни нельзя было сломить, казалось бы, никакими испытаниями. В семье она была за место отца, защищала дом и лес от чужеродных воинов и охотников, добывала пищу для семьи и следила за тем, чтобы соблюдались из спокон веков традиции и правила, переданные от предков. Гюрза славилась своей любовью ко всему живому и неживому миру. Оно способна была оживлять животных, павших от рук охотников и браконьеров и залечивать раны своей слюной. Каждый раз, меняя свою волшебную шкуру, она отдавала ее лесной земле, в знак благодарности за то, что та приветливо дарила им мирный дом. Шкура её обладала особым свойством. Она делала корни деревьев и стволы такими сильными, что ни одному дровосеку не по силам было срубить эти деревьям, и не было такого топора, который мог бы поранить дерево. Потому процветал этот лес и славился далеко в других краях.
Услышал об этом лесе злой волшебник. Вороны нашептали ему о двух дочерях, об их силе и сказочных дарах и о том, как счастливо живут они и все жители леса вместе. Сварил волшебник темное зелье и превратился в шакала. Ночью прокрался он мимо спящих сестер, загрыз их мать и спрятал ее тело в глубоком овраге рядом с их домом. А потом вернулся в свои края. Проснулась Егоза и Гюрза, увидели, что вокруг в доме все залито кровью. Загоревали сестры, созвали они на помощь птиц и зверей и попросили их бежать во все стороны, искать их мать и следы ее. Несколько месяцев искали звери и птицы, искали сестры свою мать, но никого не нашли. Долго горевали они и звали свою мать, но она так и не откликнулась. От горя поблекла Егоза и стала серой и хмурой. Увидела Гюрза, как темнеют глаза ее сестры от гнева и печали и испугалась. Сколько ни гладила и ни обнимала она свою страдающую сестру Егозу, та была безутешна. Ветра стали мучить лес и животных. Из-за ураганов и бурь, птицы не смогли летать и добывать себе пищу, многие из них стали умирать и болеть. Животные боялись молний и грома и стали покидать свои жилища и уходить в другие места. Стал пустеть лес, вянуть. Будто тосковал и болел вместе с Егозой.
Но однажды утром Гюрза поползла в овраг рядом с домом, чтобы собрать целебный сбор для Егозы. И вдруг она увидела там молодое красивое деревце. От него исходил такой чистый и теплый свет, что Гюрза замерла от восторга. И тут услышала она голос матери, который исходил от дерева вместе с сиянием. Доченька моя, убил меня злой волшебник, и закопал мою плоть здесь в этом овраге. Найди ее черное сердце, защити мир от тирана. Деревце протянула в Гюрзе свои веточки и подарила ей спелые алые ягоды со словами: «Отдай эти ягоды волшебнику, пусть он съест их». Вернулась она домой, рассказала все Егозе. Вместе отправились они в дорогу, ночью пробрались в дом волшебника и насыпали ягоды в его чай. А утром, когда волшебник выпил чай, он превратился с маленького змея. Увидели вороны змея и склевали его. А сестры вернулись домой, и снова зажили в радости и доброте. Каждый день они приходили к сияющему дереву, которое росло и крепло. Птицы вили гнезда в его ветвях и пели песни. Животные спали под его густыми кронами, освежаясь в прохладной тени. А лес снова излучал жизнь и изобилие.
Вернувшись, они принесли много меда и жирных угрей. Они ели все вместе, и все наелись досыта. У трех братьев был умысел: они хотели откормить женщин и раба Ибитрику, а когда те станут толстыми и жирными, съесть их. Каждый день они уходили на охоту и возвращались с богатой добычей. Вот, наконец, женщины стали толстыми и жирными. Однажды вечером трое братьев с хвостами, томясь от нетерпения, влезли на скалы и, пока дочери андриамбахуаки спали, стали танцевать.
Услышав, как Гхагара говорит о его вещах, Гхауну разгневался. Он чихнул, так что кровь брызнула из его ноздрей, и метнул в Гхагара молнию. Но Гхагара, подняв руку, тут же отбил удар и метнул молнию в Гхауну. И они стали метать друг в друга молниями.
В давние времена жена Сердца Утренней Зари, рысь, была женщиной древнего народа, она была очень красива. Ее звали Гцо-Гнуинг-Тара. Муж Гцо-Гнуинг-Тара спрятал их ребенка под листьями съедобного корня гцуисси - он знал, что жена отыщет его там. Но сначала туда пришли другие животные и птицы - гиены, шакалы, голубые журавли и черные вороны, - и все они выдавали себя за мать ребенка. Но Дитя Сердца Утренней Зари только смеялось над ними, пока наконец не явилась его настоящая мать, и дитя ее Сразу узнало. Тогда оскорбленные шакал и гиена, чтобы отомстить, решили околдовать мать и превратить ее в рысь при помощи отравленных личинок термитов.
Наутро Гнерру и её муж снова отправились на поиски пищи. Муж выкапывал личинки - он был внизу, в яме, а Гнерру стояла наверху. Он складывал личинки в мешок, который держала Гнерру. Она утрясала мешок, а он выкапывал ещё и ещё и накладывал сверху. Потом он пошёл в другое место и опять нашёл личинки, он выкопал их и тоже положил в мешок. И вот мешок был уже полон доверху.
Девушка незаметно сняла атласные туфельки и выбросила их в окно. Служанка по уговору стояла уже под окном, она подхватила туфельки, обежала вокруг дома, поднялась наверх по чёрной лестнице, и вскоре... в гостиную по парадной широкой лестнице спустилась хорошенькая сестра Конрад номер два. На её ножках так и сияли голубые атласные туфельки.
И он пошел на большую реку Бера-Кан (так называли тогда реку Арагуая), и, обратясь к ней, произнес какие-то слова, и вошел в реку, и встал, раздвинув ноги так, чтобы воды реки проходили между ними. Река текла, и, склонившись к воде, старик погружал время от времени руки в волны и набирал полные пригоршни добрых семян, плывущих вниз по течению. Так река подарила ему две меры маиса курурука, охапки маниоки и другие полезные злаки, которые племя каража выращивает еще и теперь.
Дева Мария и святой Иосиф не знали, что происходит позади них, они только слышали ругань начальника и крики солдат, которые пытались усмирить ослика. Родители младенца Иисуса испугались этого шума и изо всех сил стали тянуть повозку побыстрее. Тут проснулся младенец Иисус, он хотел есть, и его надо было накормить, но от горя и усталости у девы Марии пропало молоко...
Отдыхали они однажды у лагуны. Поймала одна из сестёр, та, которую звали Накари, невиданную рыбу небывалой величины. Была эта рыба бледной, круглой и плоской. И назвали сёстры эту рыбу Луной-рыбой. Тяжёлой оказалась Луна-рыба. Еле вытащили её сёстры из воды.
Жили-были две сестры. Одну звали Латифа, другую Фаина. Латифа была обладательницей прекрасных волос, блестящих, словно белое золото. Фаина же наоборот имела чёрные, как вороново крыло, роскошные и совершенно прекрасные волосы. Они были круглыми сиротами, жили бедно. Девушки были очень разными, но жили дружно. Вместе ухаживали за садом и огородом, вместе ходили на рынок, вместе готовили еду. В доме у них всегда было чисто и уютно.
Однажды мимо их дома проезжал султан и увидел в саду белокурую Латифу. Саид, так звали султана, сразу же влюбился в красавицу и предложил ей выйти за него замуж. Латифа с радостью согласилась.
Фаина порадовалась за сестру, проводила к будущему мужу, и жизнь её потекла по-старому, только уже без сестры.
А тем временем во дворце султана назревал заговор против молодой белокурой жены Саида. Одна из служанок давно мечтала выйти замуж за султана, но тут появилась Латифа и всё испортила. Злая Зарина, так звали служанку, стала придумывать про молодую жену султана страшные истории и заставила всех в них поверить:
Её послали злые духи, чтобы очернить имя нашего султана, а потом убить его,- говорила она с жаром,- её надо уничтожить!
Прошло время, и во дворце не осталось почти никого, кто не поверил коварной Зарине. Дошли слухи и до Саида и Латифы.
Разгневанный Саид потребовал объяснений от жены:
Кто тебя послал, Латифа, отвечай!
Как меня могли послать к тебе, если ты сам выбрал меня в моём же саду,- попробовала призвать мужа к логике Латифа, огорчённая его недоверием.
Саид призадумался. Он верил жене, но семена подозрений были уже брошены. Мудрая Латифа поняла, что люди поверили злым россказням из-за её золотистых волос, потому что на востоке все девушки в основном черноволосые. Всю ночь муж с женой говорили, и придумали, как решить проблему.
На следующую ночь Латифа отправилась в родной дом к сестре. Проговорив почти до утра, сёстры переоделись в одежду друг друга, и Фаина отправилась во дворец, где у ворот её ждал султан.
Утром Саид собрал свой народ и сказал:
Мой любимый народ, я знаю, что вы отуманены злыми слухами и коварными замыслами. Я не знаю пока, кто решил очернить в ваших глазах мою жену, но я узнаю это позже. А сейчас хочу открыть вам маленькую тайну. Золотые волосы моей Латифы, которых вы так испугались, совсем ненастоящие, это лечебное напыление. Латифа взяла рецепт у своей старой родственницы, чтобы вылечить свои волосы. Сегодня она смыла лекарство, и предстанет перед вами в своём настоящем виде.
Султан повернулся и ушёл. Потом вернулся и привёл с собой Фаину. Сёстры были очень похожи между собой, и никто не усомнился в том, что видят перед собой Латифу. Только злая Зарина закричала:
Волосы ненастоящие, они снимаются!
Вовсе нет,- сказал султан,- если хотите, потрогайте сами.
Люди робко подходили к Фаине и щупали волосы, кто-то аккуратно пытался потянуть, чтобы снять их с головы, но волосы были крепкие. Одна Зарина схватила так, что голова бедной Фаины дёрнулась и она вскрикнула от боли.
Так это ты распускала гнусные слухи о моей жене?!- гневно вскричал султан. – Стража!
Появились стражники.
Выпороть её прилюдно и изгнать вон, - бушевал Саид,- пусть до конца жизни скитается в нищете и страхе!
Стража увела сопротивляющуюся Зарину. Султан вновь обратился к своим подданным:
Мой любимый народ, отныне я запрещаю вам верить в любые слухи о моей любимой Латифе, с какими бы волосами она не показывалась перед вами.
Затем Саид взял Фаину за руку, поклонился ей и они ушли во дворец.
Этой же ночью Фаина пришла в свой родной дом, где её терпеливо дожидалась сестра. Они вновь переоделись, крепко обнялись и Латифа с чувством сказала:
Спасибо тебе, сестра. Если бы не ты, народ не дал бы нам спокойной жизни.
Фаина вновь обняла сестру и ответила:
Мы родная кровь, мы всегда должны помогать друг другу.
Латифа запомнила эти слова. Вернувшись под покровом ночи во дворец, она немедленно поговорила с мужем. На следующий день по просьбе султана во дворец прибыл гость из соседнего государства. Это был близкий друг Саида. Мустафа, так звали друга, был очарован женой Саида, и в шутку заметил:
Как жаль, что у вас нет сестры, прекрасная Латифа. Я бы немедленно попросил её руки!
Латифа хитро улыбнулась:
Почему же нет, дорогой Мустафа? Моя сестра живёт недалеко. Пойдёмте же, я вас познакомлю.
Фаина и Мустафа очень понравились друг другу, и Фаина незамедлительно приняла предложение жениха. Все очень радовались, огорчало лишь одно: скорое расставание, о котором сёстрам думать не хотелось. Расставаться пришлось, потому что Мустафа забирал прекрасную Фаину с собой в свой дворец. Родной домик сёстры отдали бедной семье, чему те были очень рады и без конца благодарили добрых красавиц.
Вот так сложились судьбы белокурой Латифы и черноволосой Фаины. Жили они все долго и счастливо. А народ Саида больше не боялся, когда Латифа появлялась перед ними, сверкая своими золотыми волосами. Они искренне полюбили жену своего господина.
Вот и сказке конец, а кто слушал, тому всех благ!
Когда-то давно жили в одной местности две сестры. Старшая была красивая и добрая девочка, а младшая — злая, жадная.
Однажды в ясный осенний день младшая сестра сказала старшей:
— Сестра, пойдем в горы собирать желуди.
— Хорошо, они, наверное, ужо созрели и осыпались. Пойдем по собираем,- ответила старшая сестра. Они взяли по мешку и отправились в горы. В горах им попадалось много потрескавшихся желудей. Сестры усердно собирали их и клали в мешки. Но младшая украдкой сделала в мешке старшей дырку, и, сколько та ни собирала желудей, ее мешок никак не наполнялся: желуди вываливались из дырки и падали на землю. А сзади шла младшая сестра и, не разгибая спины, подбирала их.
— Я уже наполнила мешок, сестра. Пойдем домой,- сказала она.
А старшая ответила:
— Ах, ты уже набрала? Как быстро! А мой мешок еще не полон.
— Тогда не торопись, собирай. А я вернусь домой,- сказала младшая и быстро ушла.
Старшая сестра осталась одна. Разыскивая желуди, она незаметно зашла далеко в горы и скоро сбилась с дороги.
— Ах, что же мне теперь делать?
С плачем блуждала она по горам. Тем временем совсем стемнело. Неожиданно девочка увидела ветхий маленький храм. В нем одиноко стоял Дзидзосама (Дзидзосама- божество, покровительствующее детям.). Лицо у него было ласковое, доброе. Старшая сестра опустилась перед Дзидзосама на колени и почтительно поклонилась ему.
— Дзидзосама, Дзидзосама, в горах стемнело. Я, бедная девочка, не знаю, как быть. Разреши мне, пожалуйста. переночевать эту ночь здесь.
— Гм, гм! Оставайся, я не против. Но в последнее время с наступлением ночи откуда-то собирается сюда много красных и синих чертей; они пируют и шумят. Не будет ли тебе страшно ночевать здесь? — ответил Дзидзосама.
— Ой! — вскрикнула старшая сестра.- Но мне некуда больше идти!
И она заплакала. Дзидзосама пожалел ее:
— Хорошо, хорошо. На эту ночь я спрячу тебя за своей спиной. Но ты должна тоже кое-что сделать.
— А что мне надо сделать?
— За моей спиной на стене висит шляпа из осоки. Когда наступит полночь, соберутся черти, напьются сакэ и начнут танцевать, ты несколько раз ударь по этой шляпе и пропой, как петух: «Кукареку!»
— Хорошо, я поняла,- сказала старшая сестра и спряталась за спиной Дзидзосама.
В полночь откуда ни возьмись явилось множество красных и синих чертей. Это и в самом деле были страшные черти с ужасными рожами и рогами на голове. Взвизгивая, бормоча что-то непонятное, достали они целую гору золотых и серебряных монет и стали считать их. Потом начали пить сакэ. Напившись допьяна, они принялись отплясывать:
— Скок-прыг, трам-тарарам, скок-прыг, трам-тарарам! «Теперь самое время»,- подумала старшая сестра и, как ей наказывал Дзидзосама, сильно забарабанила рукой по шляпе из осоки и по-петушиному пропела: «Кукареку!»
Черти, с увлечением кружившиеся в пляске, так и подскочили.
— День наступает! Беда! Беда! Уже петух пропел!
— Светает! Беда! Беда!
— Бежим! Бежим!
Вопя во всю глотку и толкая друг друга, в страшном смятении бросились они бежать.
А вскоре и вправду рассвело. Старшая сестра горячо поблагодарила Дзидзосама и собралась идти домой. Но Дзидзосама окликнул ее:
— Эй, послушай! Нельзя оставлять неведомо кому то, что здесь лежит. И золото и серебро — теперь твои. Забирай все!
Старшая сестра наполнила золотыми и серебряными монетами карманы, взяла в руки столько денег, сколько могла унести, разыскала лесную дорожку и вернулась домой.
Дома отец и мать очень беспокоились. Когда она рассказала им о Дзидзосама и выложила деньги, они обрадовались и сказали:
— Вот и хорошо! Это награда за твой скромный нрав и доброе сердце.
Только один человек не радовался удаче старшей сестры — это была злая и жадная младшая сестра. Она хотела сделать сестре неприятность, а получилось наоборот — сама помогла ей получить богатство. И ей стало невыносимо досадно.
И вот как-то младшая сестра взяла дырявый мешок и опять позвала старшую в горы за желудями. На этот раз сколько ни собирала она желудей — все они вываливались из дырки. А старшая сестра сразу же наполнила свой мешок желудями.
— У меня уже полный! А у тебя? -спросила она.
— У меня еще почти пустой,- ответила младшая.
— Тогда давай по собираем вместе.
— Не надо. Суешься не в свое дело!
— Ну, давай поделим мои.
— Вот еще! Не говори глупостей. Раз наполнила мешок, возвращайся быстрее домой,- сказала младшая сестра и сердито надула губы.
Делать нечего, отправилась старшая сестра домой.
— Вот и хорошо! — сказала младшая, оставшись одна, и быстро пошла дальше в горы,- хоть бы поскорей стемнело! Ох, уж это солнце, до чего оно медленно движется!
Вскоре стало смеркаться. Придя на место, о котором рассказывала старшая сестра, младшая отыскала маленький старый храм.
— Вот он! Вот он! Здесь! И Дзидзосама стоит. А на месте ли шляпа из осоки?
Она заглянула за спину Дзидзосама: шляпа из осоки была там.
— Тут! Тут! Хорошо бы было в нее ударить!
— Добрый вечер, Дзидзосама. Почему у тебя такое странное лицо? Все говорят, что Дзидзосама очень приветлив. Кстати, разреши мне сегодня переночевать здесь. Никаких чертей я не боюсь, а подражать пению петуха умею очень хорошо. Это совсем просто. Если сегодняшний вечер будет удачным, я тоже окажу тебе, Дзидзосама, небольшую услугу.
Услышав это, Дзидзосама очень удивился и подумал: «Что это за странная девчонка пришла сюда?»
Не обращая ни на что внимания, младшая сестра быстро зашла за спину Дзидзосама.
— Хочешь ты или не хочешь, но я здесь переночую. Ах, какой ты пыльный и грязный, Дзидзосама! Очень неприятно было бы провести даже одну ночь в таком грязном месте и не получить никакой награды. Ну, да уж ладно!
Ворча, она достала принесенные с собой колобки и стала жевать.
— Видно, вкусно! Не дашь ли ты мне один? — спросил ее Дзидзосама.
Младшая сестра скорчила гримасу.
— Что ты говоришь? Ведь божества не едят. Тебя бы назвали обжорой. А ты вовсе не такой уж спокойный. Фу, противно! — сказала она и искоса со злостью посмотрела на Дзидзосама.
После этого Дзидзосама больше уж ничего не говорил.
Наступила полночь, и послышался визг чертей.
— Пришли! Пришли-таки! — обрадовалась младшая сестра.
В эту ночь тоже собралась большая толпа чертей — красных и синих; они пересчитывали золотые и серебряные монеты и пировали.
Жадная младшая сестра, увидев кучу денег, не смогла вытерпеть. Она раньше времени ударила по шляпе из осоки, висевшей позади Дзидзосама, и пропела непохожим на петушиный голосом:
— Кукареку! Кукареку! Кукреку! Кукреку!
Но черти еще не опьянели.
— Ой, разве уже рассвело?
— Нет, еще не должно светать. Чересчур рано. Как странно!
— Да-да, очень странно! Давайте поищем, нет ли здесь кого.
И черти зашли за спину Дзидзосама.
— Здесь! Здесь человек! Какая-то девчонка! Они увидели дрожавшую от страха младшую сестру и вытащили ее из угла.
— Глупая! Бестолковая! Вздумала петуха изображать! Разорвем ее на куски и съедим на закуску к сакэ!
— Простите! Ой-ой-ой! Помогите! Я… я буду хорошая! Только не… не… не убивайте меня — обливаясь слезами, просила младшая сестра.
Едва-едва спаслась она и еле живая прибежала из лесу домой.
У лесной опушки жила-была вдова с родной дочкой да падчерицей.
Родная дочь броватая, на лицо конопатая, на ногу хрома, на ухо туга. И к тому же злая да ленивая.
А падчерица собой красавица, голубые глаза, что ленок после грозы. Да еще рукодельница, песенница и затейница.
Мачеха да сестра ее не любили. С утра до ночи на работе морили. Вот раз падчерица сидела у колодца да пряжу пряла. Скоро уже вечер. а мачеха ругается:
- Мало ты напряла, ленивица, пряди ещё!
Стала девушка быстрее прясть...
И уронила веретено в колодец.
А мачеха говорит:
- Как хочешь веретено доставай, хоть сама в колодец прыгай!
Что тут делать? Подумала девушка: чем так жить, лучше на дне лежать, - зажмурилась да и прыгнула в колодец. А как открыла глаза, видит: лежит она на зеленом лугу, и солнышко светит и птицы песни поют.
Встала девушка, пошла по лужку. Видит - овцы лежат, блеют:
- Подгреби под нами, подмети под нами - у нас ножки болят!
Взяла девушка лопату да метлу, подгребла, подмела, дальше пошла.
Идет-идет, навстречу ей коровье стадо. Замычали коровы:
- Подои ты нас, у нас молочко бежит из вымечка по копытечкам.
Взяла девушка подойник, стала коров доить. Всех выдоила.
Вдруг видит: стоит избушка, а у окошка сидит Баба-Яга. Испугалась девушка, задрожала.
А Баба-Яга ей говорит:
- Не пугайся меня, оставайся здесь. Если всю работу в доме хорошо будешь справлять, то неплохо жить станешь. А за плохую работу головы тебе не сносить!
Вот и стала девушка у Бабы-Яги работать. Она и ткет, и прядет, и стряпает. Она еще и песни поет. Баба-Яга на нее не нахвалится.
Ну и Баба-Яга ее не обижала. Хорошо кормила, мягко спать укладывала. Так - день заднем - целый год прошел. Только стала девушка грустить да плакать, перестала песни петь.
Баба-Яга у нее спрашивает:
- Али тебе у меня плохо?
- Да нет. Ем я вдосталь, спать мне мягко, и слова я от тебя злого не слышала, а хочется мне домой. Матушка стара, а сестрица ленива. Мне-то здесь хорошо, а им без меня плохо.
Ну коли хочешь домой, - говорит Баба-Яга, - я тебя держать не стану, я тобой довольна. Вот твоё веретёшко: чисто омыто, серебром омыто.